Сегодня будет великая битва.
Сегодня я окончу свою аскезу. Если не приму еще одну - остаться колесничим до скончания жизни.
Карна наконец-то женится. Я прошу у него прощения за все оскорбления и всю несправедливость, и за то, что оставила место советника. Он великодушно прощает меня.
Немногим позже я разношу по всей Бхарате весть о том, что Карна будет вскоре помазан на царство - ведь тепрь никто не сомневается в его происхождении и у него есть жена.
Нет, всё-таки скверно это - быть кшатрием, которого воспитали суты! Карна был очень-очень удивлен, когда гуру Крипа облил его молоком и водой. Что уж говорить о цветном сахаре, покрывшем плечи Карны, подобно украшениям сладостей!..
Гуру Крипи принимает моё участие в судьбе Карны как гурудракшину, плату всякому гуру за обучение. Она назначила мне совершить подвиг...
Мой дядя Четан тоже женится. Я благословляю его и его жену и обещаю ему за себя и своих потомков не бороться с Карной.
Я наконец набираюсь смелости и говорю с Карной о своем наследии. Кровь царей Анга будет требовать от моих детей вернуть престол, так не лучше ли ему взять меня второй женой? Карна согласен, но не раньше, чем его друг Дурьодхана женится в четвертый раз - согласно данному обету.
Вот теперь я счастлива.
Грядет битва.
Помазан на царство Абхиманью, сын Юдхиштхиры. Дурной знак - брамин обходит его противосолонь.
Дурно и то, что часть Кауравов в гневе покидают коронацию и объявляют войну Хастинапуру.
Юдхиштхира назначен полководцем. Я вызываюсь известить Карну и прочих людей Анга.
Грядет битва. Но Карны нигде нет.
Мы ищем его, потому что кто же, как не царь, поведет Анг в бой? Чьей колесницей я буду править и кого защищать?
Царица Амрита сама встает на мою колесницу и говорит, что мы будем ездить по полю боя и подбирать раненых. Пусть будет так.
Отгремели первые поединки - начинается время лучников. Арджуна, прекрасный и яростный, вызывает Карну.
И Карна приходит.
И первым выстрелом - выставляет вокруг брата защитную стену из стрел.
Арджуна сжигает её.
Карна осыпает брата дождем из белых лотосов.
Арджуна стреляет огненной стрелой.
Карна ранен в руку. Но на нем золотой доспех его отца, Сурьи, Карну нельзя убить! Ведь нельзя!
Нельзя же, да?...
- Сними доспех. - Арждуна падает на колени. - Сними, доспех, прошу тебя...брат.
Карна отдирает от кожи доспех, приросший к нему от рождения. Больно. Как это, должно быть, больно.
Я не верю тому, что происходит. Я смотрю. Я не верю...
- Где же ты? - В голосе Карны, не верю! - слезы. - Где ты?
Он не видит свою царицу, ищет её глазами в толпе, но не может найти.
- Я любил вас двоих больше всех. - говорит он Арджуне.
Арджуна стреляет.
Карны больше нет.
- Нееет! - кричу я, падая на колени, почти лицом в пыль. - Неееет!
Карна мертв. Я проклинаю Арджуну на смерть от руки любящего, и он принимает моё проклятие. Арджуна, похоже, тоже мертв.
И я мертва, и царевна, и многие другие - мертвы.
И значит, мне плевать на то, что нет у меня наследников.
Я иду умирать.
Я прощаюсь с отцом. Нам обоим горько, но я обещаю найти его в следующем перерождении.
Я прощаюсь и с Аджити, дочерью военачальника Анга, желавшей погубить Карну, - теперь уже царицей и прошу ее позаботиться об Анге и моем обете.
Наставник Дрона вызывает шестерых кшатриев, чтобы поделиться с ними своими духовными заслугами. Я выхожу.
Он проклинает нас на смерть в конце битвы.
Значит, нет дороги назад.
И кровь царей Анга ликует во мне: я умру в битве. Я умру, сражаясь.
Не сразу, но я раз за разом бросаюсь в бой с кличем "Карна!".
Лезвие топора разрубает мою грудь и я падаю.
Тьма.
Уходит эпоха, безвозвратно исчезает в пыли, поднятой на поле Куру. В звоне мечей, плеске крови и стонах раненых, в шипении стрел я слышу её шаги - шаги Кали, владычицы новой эпохи.
Я сижу рядом с другими погибшими в этой битве.
Мы поем. И Арджуна, в чьём сердце навеки застряла стрела. И Бхимасена, залитый кровью. И Юдхиштхира, усталый, с пеплом и пылью в бороде и волосах.
И мой злейший враг и тот, кого я любила больше всех. Карне даже в смерти не сидится, и незримой тенью бродит он вокруг поля.
И он поет, приветствуя грядущую эпоху.
Джей, Мата Кали!
Джей, Мата Дурге!
Джей, Мата Кали!
Джей, Мата Дурге!
Кали Дурге, Намо-Нама!
Кали Дурге, Намо-Нама!
Битва окончена.
Хастинапур победил.
Мудрейшие из браминов уходят в смерть.
Наши тела относят на костры Варанаси. Ярче яркого вспыхивает пламя. Оказывается, гореть совсем не больно.
И вот пламя опадает, но мы не уходим. Мы стоим за кострами и смотрим на живых.
Мы, мертвые.
Как и при жизни, громогласен Бхимасена. Строг Бхишма Гангея и величественен. Царственный Юдхиштхира в роскошном серебряном одеянии. Мудрая Карника и мудрый Дрона - улыбающиеся. Нилам и обе жены его, радостно-спокойные.
Чуть поодаль стоят, обнявшись, не глядя ни на кого, трое. Карна обнимает брата и жену. Он счастлив и я не решаюсь подойти к нему.
Потом. Потом - будет время.
И многие другие погибшие на поле Куру, брамины и кшатрии, стоят здесь - великие герои великой эпохи, уходящей безвозвратно.
- Здесь, на этом костре лежит мой муж...
- Моя дочь...
- Мой отец...
- Бхишма, которому я служил колесничим, мой сын Карна, моя дочь Ангиджая...
- Мои родители...
- Мой друг...
- Мне не грустно, - говорит Кришна, - я радуюсь! Ибо души этих людей сохраняются, и возродятся они вновь, и снова вернутся к жизни.
Нас провожают. О нас говорят. Нас будут помнить.
Пламя костров наливается алым и выступает из огня сама Кали. Лик её страшен.
- Не будет больше ни браминов, ни кшатриев, ни вайшью, ни шудр. Забыто будет искусство астравидьи, и воины будут умирать долго и мучительно, и не будут более способны выдержать стоню ударов, ибо благословения и проклятия потеряют силу. Будет так! Но, как и было предсказано, останется милосердие. Идите за костры!
И мы, разлучившиеся было до скончания времен, встречаемся.